Долго думала, писать ли об этом, и если писать, то как. И все-таки решила, что забыть будет обидно. Хоть опыт и не самый сладкий, но он мой и он важный.
Ибо как бы ни было трудно, в результате этого опыта на свет появился новый человек, а это ли не чудо?
Мне пару месяцев назад очень не хватало таких рассказов. Не про розовые сопли и счастье, а именно правдивых, чтобы знать, к чему готовиться.
Я до сих пор не понимаю, как из смешного набора сексуально окрашенных телодвижений появляется человек. Для меня это мистика. Обмен жидкостей, часто не осознанный или не запланированный, может привести к тому, что людей на планете станет больше. И в этой новой человеческой жизни твоя роль будет ой какой важной.
Беременность, как я уже писала, проходила легко, я ходила на курсы, радовалась возможности законно отдыхать, местами капризничать, спать днем и если что резко уставать ))).
Время подходило к концу. Казалось, что 9 месяцев будут длиться вечно, но незаметно наступило 30 недель, потом 35. Оставалось кое-что доделать, чтобы полностью быть морально готовым к появлению новой жизни.
Календарь отбил 40 недель. Я не чувствовала ни ложных схваток, ни настоящих, ни тем более заумных схваток по Брекстону Хиксу. Я пыталась найти какие-то признаки-предвестники, а их не было.
Начались игры ума. Я родилась в среду, значит и малышка среды ждет. Нет.
Родители приедут в понедельник, наверное, она ждет их. Снова нет.
Были и нелогичные версии о том, что ребенок не хочет выходить наружу, пока не будет оформлена на мое имя местная банковская карта, или не окажется дома выбранный мной несколько месяцев назад и до сих пор не купленный многострадальный бегемот.
Может быть надо кастрировать кота или купить коляску? Перепробовали все варианты (кроме кота). Глухо. Женя категорически отказывалась вылезать из привычной водной среды.
Наконец, в понедельник перед долгожданным приездом родителей я отправилась на очередной визит к врачу.
Срок уже перешел за 40 недель. Доктор глянул нашего малыша и вынес свой вердикт.
Женя очень большая. Самой родиться ей будет сложно. Предполагаемый вес 4200. Давайте кесарить.
И вот тут мне стало обидно.
Я так настраивалась на естественные роды, готовилась, училась дышать и прыгать на шаре, искала вариант, чтобы муж держал меня за руку в этот момент и пусть лишь психологически, но разделял эту генетическую боль со мной. Столько дверей было открыто, столько поисков проделано, столько предварительно подготовительных работ проведено. И все впустую. Мне предлагают плановое кесарево, а ведь даже схваток не было пока.
Все шло хорошо, физической активности у меня было в избытке. Начиная с 800 километров, которые мы прошли с Женей вместе еще в первом триместре, и кончая бассейном, куда я почти ежедневно носила свой большой живот.
Мне стало так обидно, что из глаз непроизвольно потекли слезы.
Я хотела этой боли и была к ней готова. Многие наши коллеги по цеху мечтали о плановом кесаревом, и я была одной из немногих, кто был ориентирован на «ближе к корням».
И снова вселенная в лице доктора Андреса показала мне, что не я решаю всё в этом мире.
Принять решение было трудно. В любом случае, плановое кесарево казалось лучшим вариантом, чем экстренное кесарево после стимуляции и возможных проблем.
Я не знала, что делать.
Интернет оказался опасным. Там писали о том, как сами рожали 5 килограммовых и о том, как кесарево спасало жизнь малышам в сложных случаях.
Смущало меня то, что Женя сама не хотела выходить. Не было симптомов, и родовая деятельность не начиналась.
Обидно мне было и непонятно. Своеволие…
Хорошо, что приехала мама. Мама плохого не посоветует. Я, честно сказать, думала, что мама будет говорить «шли всех нафик и рожай сама», но мама сказала по-другому. Что вес большой и если врачи говорят так, то значит, есть причина.
Маме я верила. И врачу тоже. Мне просто хотелось, чтобы и роды были по-моему.
В очередной раз пришлось смириться с тем, что мы не боги, и принять это важное решение. Завтра мы едем на кесарево. Завтра должен появиться новый человек. Завтра я навсегда сменю свой статус.
Тот самый день
Мне не было страшно до выхода из дома. Мы взяли собранный задолго чемодан, конверт с деньгами для моего врача, телефон для связи с миром и отправились с Богом в госпиталь.
И вот тут в такси на подъездах к клинике мне впервые за эти месяцы стало реально страшно. Врач ждал нас к 8 утра. День был солнечным, я оделась понаряднее, чтобы быть красивой мамой. Но чем ближе мы подъезжали, тем тревожнее мне становилось. Вдруг что-то пойдет не по плану, вдруг не подействует наркоз, вдруг не пустят мужа, вдруг я умру от потери крови. Господи, этих «вдруг» было столько, что мне становилось всё жутковатей, и уже было неясно, что страшнее – плановое кесарево или самостоятельная родовая деятельность. Назад пути не было. Мы поднялись на нужный этаж и стали ждать врача.
Врач не шел. Оказалось, у него совещание, и он очень просил подождать. Вселенная била меня по самому больному. Я не люблю ждать. А особенно в такой ситуации. Мне хотелось всё сделать скорее. Чтобы мы оказались в палате с малышом на руках, и всё самое страшное было позади, а самое сложное — впереди. Но нет, прошел час, другой, врач все писал про экстренное совещание, родители дома волновались и ждали, мой телефон разрядился.
Я судорожно вцепилась в руку мужа и пыталась шутить. Выходило не смешно и даже немного грустно.
Наконец, пробило 12. 4 часа ожидания — это слишком для меня. Но зато врач подбодрил, сказал, что все под контролем, оформил карту и послал на нужный этаж к какой-то знакомой медсестре.
Суть оферты была проста: мы все делаем по страховке для бедных, только вот оперирует меня конкретный врач — директор гинекологии в клинике Сан Луис.
Мы пришли на нужный этаж, и началось оформление. Тут мне стало еще страшнее. В коридоре сидели женщины в халатах с папками и спокойно ждали то ли своей очереди, то ли начала схваток.
Мне тоже выдали халат, оформили карточку, забрали набор для малыша – одеяльце, памперс, первая одежда. Сняли все украшения, включая крестик, сказали убрать телефон и типа – проходите.
Я занервничала: а муж, а муж?
— а что и он будет?
-да, да!
Медсестра говорит, ну раз доктор разрешил, то ОК, но муж будет потом, а пока идите только вы, пришло время готовиться.
Это звучало страшно. Часы напряжения давали о себе знать. А может я просто трус? А может у всех так?
Но когда я зашла за дверь, отделявшую меня от мужа и внешнего мира, слезы непроизвольно полились из глаз. Мне было жалко себя и печально от того, что, увы, нельзя было повернуть время вспять и сказать «ой, ой я что-то передумала, наверное, зайду в другой раз». Я старалась использовать мой любимый метод быть здесь и сейчас, держа в уме то, что скоро это настоящее будет прошлым ))). Но метод сегодня не шел.
Мне поставили капельницу, положили в комнатке на какой-то полиэтилен и ушли.
Прошел час. Ничего. Милая медсестра предложила укрыть меня.
Категорически не хватало телефона, я по 30 раз пересчитывала плитки на стенах и потолке, пыталась заснуть, думать о приятном, но нарастала лишь паника. Со всех сторон раздавались крики рожающих женщин, и это не способствовало расслаблению.
Наконец, я вспомнила, что врачу я плачу, поэтому могу рассчитывать на небольшие бонусы. Дружественную медсестру я спросила, что за фигня, почему так долго. Оказалось, в больнице всего 4 хирургических операционных, и все заняты. Очень много людей.
— а когда же я?
— через час
Еще через час:
— а когда же я?
-через 2-3 часа
Так я лежала на этом полиэтилене на кровати еще часа 2 пока не потребовала позвать мужа. Нет, нельзя,
Но доктор зашел меня проведать. Это был мой последний шанс: почему нельзя мужа???
Да, нет, говорит он, я проблем не вижу.
И, наконец, через полчаса появился мой Луис в прекрасном стерильном костюме. Нелегально он-таки пронес с собой телефон, и мы смогли написать родителям о задержке. Представляю, каково им там было. В это время уже всё должно было давно кончиться, но нет, меня продолжало испытывать временем.
С мужем стало повеселее, мы играли в слова, я писала в вотсапе доктору, говоря, что ждать больше уже не могу.
Мне казалось, что начинаю сходить с ума. Какого-то радостно-слащавого предвкушения чуда у меня не было. Зато было чувство голода.
С утра нельзя было есть, на часах было почти 5 вечера. В голове от нечего делать крутились мысли о всех тех вкусностях, которые привезли родители. А есть было нельзя и даже воды нельзя. Губы сохли, сердце стучало. Боги….
Я снова спросила «но когда же?», и вдруг все зашевелились. Готовьте девочку. Пешочком мы с мужем пошли в операционную, куда ему не дали зайти. В этот момент паника моя уже достигала апогея.
Я зашла в операционную, и вот тут мне стало по-настоящему страшно. Мы приехали в клинику в 8 утра, а в операционную я вошла в 17 часов. 9 часов жуткого ожидания. Ожидания, когда непонятно сколько ждать и чего именно ждать. Меня и полчаса в метро выбешивают, а 9 часов в ожидании боли – это очень круто.
Наконец, мне предложили раздеться и прилечь под лампы. От оборудования веяло холодом, мне стало еще более жалко себя. Под лампами на металлическом столе лежала я, распластав руки в разные стороны. Ожидание сокращалось, процесс сдвинулся с мертвой точки, но легче не становилось. Слезы снова предательски текли из глаз, но вытереть их я уже не могла. Ручки аккуратно пристегнули )).
Пришел анестезиолог, приятный взрослый мужчина и долго со мной беседовал. Есть ли вопросы, как у меня дела, почему я боюсь. Голод в это время стал просто нестерпимым. На мгновение мне подумалось, что я должна думать о ребенке, а не о голоде, и я начала винить себя. А потом прекратила, потому что голод – это физиологично. И поделать с этим ничего нельзя.
Анестезиолог сказал, что укол — это совсем не больно, но надо расслабиться и согнуться так, чтобы игла попала между позвонками, а если не попадет, то придется снова колоть. После столь подробного объяснения расслабиться было сложно, а не расслабиться — страшно. Вселенная смилостивилась надо мной, и врачу удалось попасть. Спина стала неметь. Наступил момент. Мне проводили руками и приборами по разным частям тела, спрашивая, чувствую ли я что.
Я не чувствовала сильно, но холод и прикосновения чувствовала.
Начинаем!
Нет, я же чувствую – хотелось кричать мне. Но казалось, что меня тут нет.
Пришел мой доктор и пытался настроить меня на веселый лад, спрашивая, как родители, и какие вкусности они привезли. Мне было не до этого. Когда пустят мужа? — постоянно спрашивала я.
И когда мне перегородили живот экраном, и врач с ассистентами засуетились передо мной, очередной поток слез игриво заструился по моему обездвиженному телу. Когда слез не боли, а напряжения стало слишком много, появился мой муж.
Как глупа я была, когда говорила, что муж нужен только на естественных родах, а кесарево — фигня. Это не фигня, уж точно.
Муж взял мое лицо в свои руки и стал успокаивать, а я спрашивала, что они там делают. Вернее, начали ли уже делать что-то? Я ощущала лишь прикосновения, а он то знал, что там уже вовсю процесс идет. В этот момент это был самый родной и близкий человек, и я была так благодарна, что он рядом. А он видел мое полное ужаса и страха лицо и сочувствовал. Но не ныл вместе со мной, а именно поддерживал. Многократное спасибо ему.
Во время операции врач и ассистенты говорили «о боги, какая большая, а иногда и «какой большой»». И я задумывалась, а вдруг мальчик.
Наконец, мне поднесли ребенка, но я даже не поняла, что надо делать. Мое непонимание никого не смутило, потому что ее так же стремительно унесли. Муж поцеловал меня и сказал, что девочка очаровательная, но я была как в тумане. Врач подмигнул мне, 4300 весит твой гигант ))).
Все засобирались и покинули операционную. Мужа увели с ребенком. Врачи разошлись, медсестры тоже вышли.
Я осталась лежать одна на столе под лампами, думая о том, что теперь я уже не так важна. Что теперь важен тот другой человек, который в 17-57 появился на свет. Признаться было одиноко и грустно, хотя уже и не страшно и еще не больно.
Я думала, про меня забыли, и никто сюда не вернется, а я так и буду лежать здесь одна в холоде, распростертая по столу.
Но пришла медсестра, меня вывезли в коридор и положили рядом с комнаткой для детей за стеклом. Там были две малыхи. Я узнала свою по одежде, лежавшей рядом.
Мне хотелось и спать, и разглядеть наконец-то девочку, которую некоторое время назад вытащили из моего живота. Девочку, которая находилась там столько времени и которая жила вместе со мной все эти дни, меняя мой образ жизни и готовясь к своему выходу на белый свет.
Но я не могла шевелиться, а голову поднимать мне запретили. Так и лежала в коридоре, пытаясь иногда взглянуть в заветную стеклянную комнатку. Через минут 40, а может и нет, мне принесли ребенка, вначале спросив – это ваш. Откуда я знаю. Если, говорю, весит много и костюм с лисой, то мой )).
Вот вам малыш – кормите. Я пыталась вспомнить все то, чему меня учили на многочисленных курсах про лактацию, но получалось как-то неумело. Мне хотелось ее перевернуть, рассмотреть, изучить, запомнить, но двигаться было сложно, она казалась хрупкой, а мои степени свободы ограничены катетером в руке. Так что я засунула сиську в рот и стала смотреть ей в лицо. Сейчас мне кажется, я должна была больше помочь ей, ибо, наверное, ей было страшнее, чем мне.
Но в тот момент под наркозом и стрессом я просто прижала ее к себе и стала кормить. Хотя и не зная, есть ли молозиво или нет. Все это в тот момент не имело значения.
Потом меня увезли в одну комнату, по пути показав папе наряженную принцессу. Папа был тут. Вот, что меня радовало. Я то думала, он ушел, уехал, что ему надоело ждать, что он забыл, что у меня нет ни телефона, ни чемодана, и ваще )))
Но он был тут и ждал нас. Счастье. Меня привезли в палату на двоих. Муж принес чемодан. Ребенка переодели и уложили на мою же кровать. Меня волновала еда.
Через пару часов будет.
-А в туалет?
Вот вам утка или через 2 часа.
Ой нет, лучше я подожду )))
Мужа отправили домой, ибо было уже поздно. Через 2 часа мне принесли печеньку с чаем, а еще через 2 пришли проверять, кормим ли мы детей каждые 2 часа. Я думаю, что у меня так не выходило. Ставить будильник было странным. А свет не гасили всю ночь. Ночью Женя начала плакать, я в панике позвала медсестру.
— а вы меняли подгузник? А газы выводили?
-А это что я все должна делать?
-А кто же? )))
Я была уверена, что пока мне предлагают утку, за ребенком следят они, но нет. Ваше добро – вам и следить. Хотя они помогали. Ночью подняли менять наши взрослые подгузники и вообще участвовали. Наркоз стал отходить, шевелиться стало невозможно, лицо опухло из-за постоянных капельниц, ноги были ватными, руки тряслись. Так себе самочувствие ))
Вспомнила, что в РФ держат дней 5, а тут завтра, говорят, домой пойдете.
Ночь прошла как в тумане. Соседка так умело кормила грудью в свои 18 лет, а мне было ни лечь, ни встать, ни найти положение. Но я старалась)))
Наконец, пришло утро, а вместе с ним пришли куча врачей и моя семья. Родители и муж. С угощениями. Врач разрешил мне есть, что угодно ))).
Пришли и из нотариальной конторы для отпечатков ног, которые здесь используются для оформления свидетельства о рождении.
Малышке сделали прививки, мы весело умилялись новому человечку.
А я кокетливо перекатывалась с бока на бок, скрепя швами.
Вечером нас выписали. Ходить было больно. На первый этаж меня лицемерно спустили на кресле-каталке, а дальше вперед на четвертый этаж дома пешком, и вперед в новую жизнь.
Адаптация проходила печально.
На третий день пришло молоко, и грудь превратилась в камень. Больно стало везде. Я вспоминала восторженные истории мамочек с курсов. Такое чувство, что больно было только мне. Все остальные мамы были полными любви и восторгов. А вот я была полна боли. И напряжения. Ничего не понятно, движения ограничены, то болит тут, то там, то и тут и там. Радость материнства представлялась мне как-то иначе.
Соски были сгрызены, грудь болела от прикосновений полотенца, шов обжигал, так что ого-го. Я думала, что так будет всегда, но я не сдавалась. А Женя много ела, требуя снова и снова мои бедные съеденные соски. Я не слышала, чтобы дети ели столько, но здесь в почете грудное вскармливание по требованию. Я не против, но настолько через боль….
Эх.
А время шло, и к концу первой недели я заметила, что изгрызенные соски подлечились бепантеном, и слова «кормить грудью» уже не вызывают ужаса.
Еще через неделю мне сняли шов и оказалось, что живот стал меньше, и шов не болит.
Спектр движений расширился, и я наконец-то смогла рассмотреть своего ребетенка. Ну и милая, скажу я вам, получилась девочка. Тяжеленькая, но с моей мимикой и красивыми глазками. Улыбчивая и ладная. Постепенно я осваивала методы обращения с новорожденным и привыкала к ней. Мы ходили на прогулки, осваивали белый шум, пытались научиться делать массаж и узнать друг друга.
Конечно, всё оказалось не такой сказкой, как я предполагала, наслушавшись розовых рассказов от восторженных матерей. Там никто не говорил ни про соски, ни про боль, ни про отчаяние, а только мимими и вселенская любовь.
Что ж, у всех свой путь. Мне было непросто, но мне очень помогли мама с папой и муж. Теперь боль позади, и как я и хотела, позади самое страшное, а впереди самое трудное)
Позже оказалось, что на пуповине был узел, и поэтому решение о кесаревом сечении было единственно верным. Всё же нас подводят к правильным решениям. И я благодарна за это. Сейчас.
Первая неделя была не из легких и это несмотря на то, что мне помогали и родители, и муж.
Моя теория о том, что ребенок должен с самого начала привыкать спать отдельно, разбилась о плач и слезы в первую же ночь дома. Так Женя стала спать с нами ))).
В какой-то момент мне показалось, что то, что я против соски, тоже до поры до времени. Так что уже ясно, что свои предубеждения и теоретические выкладки о воспитании ребенка мне придется пересмотреть.
А пока она лежит под боком, такая маленькая (хоть и большая), пушистая, теплая и интересная. Мы наблюдаем, как растут реснички, щеки и как постепенно появляются новые взгляды, звуки и жесты. Читаем ей Корнея Чуковского, поем песенки и возим на прогулки. Мое любимое положение девочки на боку, когда маленькие волосики на согнутой спине вызывают начавшие появляться приступы нежности.
И сейчас кажется, что вся боль была давно, и что это не так уж и важно.
Медленно, но верно мы собираемся на море, в гости в Россию и на какой-нибудь вулкан, чтобы быть в тренде уважаемых мной молодых «яжематерей».
Мы продолжаем узнавать друг друга. Впереди знакомство длиною в жизнь.
Новая жизнь состоялась. Пусть у нас все будет хорошо.
